(автора тянет на подумать, на покушать и на непоспать)
Всё дело в том, что ты — поэт.
Мечты и взгляды как часть ежедневного рациона, вечные соленья в холодильнике и смятая подушка на полу. Рубашки только с манжетами, музыка только с текстом, секс только по любви, а Есенин круче Бродского. Сумятица в голове, однако ты скорее забудешь младенца в супермаркете, чем важную дату или чьё-то имя. Влюблённость — нечто хроническое, вроде любимой мозоли, как родинка над губой или седина. И стихи твои, даже самые ерундовые, всегда непонятны и очаровательны, как кудрявые херувимчики или лохматые фавны в дремучих лесах.
Да, ты — поэт, и в этом всё дело.
А возможно дело в том, что я прозаик.
Презрение к наушникам и автобусам, из еды в холодильнике только вмёрзшие в древние льды пельмени, но зато всегда под рукой бутылка вина. Листы, исписанные, рваные и по всему дому, даже в туалете и коробках из-под обуви. Чёрная одежда отдельно от белой, кофе отдельно от кухни, удовольствия — от обязательств. Любовь как что-то выдуманное, совокупность всевозможных дружб, симпатий, привязанностей, страстей и привычек. И проза моя, даже самая незначительная, невыносимо тяжела и запутанна, как волосы молодой цыганки.
Да, точно. Я прозаик, и в этом всё дело.
Всё дело в том, что ты — поэт.
Мечты и взгляды как часть ежедневного рациона, вечные соленья в холодильнике и смятая подушка на полу. Рубашки только с манжетами, музыка только с текстом, секс только по любви, а Есенин круче Бродского. Сумятица в голове, однако ты скорее забудешь младенца в супермаркете, чем важную дату или чьё-то имя. Влюблённость — нечто хроническое, вроде любимой мозоли, как родинка над губой или седина. И стихи твои, даже самые ерундовые, всегда непонятны и очаровательны, как кудрявые херувимчики или лохматые фавны в дремучих лесах.
Да, ты — поэт, и в этом всё дело.
А возможно дело в том, что я прозаик.
Презрение к наушникам и автобусам, из еды в холодильнике только вмёрзшие в древние льды пельмени, но зато всегда под рукой бутылка вина. Листы, исписанные, рваные и по всему дому, даже в туалете и коробках из-под обуви. Чёрная одежда отдельно от белой, кофе отдельно от кухни, удовольствия — от обязательств. Любовь как что-то выдуманное, совокупность всевозможных дружб, симпатий, привязанностей, страстей и привычек. И проза моя, даже самая незначительная, невыносимо тяжела и запутанна, как волосы молодой цыганки.
Да, точно. Я прозаик, и в этом всё дело.
Не совсем прозаик, не соглашусь. Есть в этой прозе что-то поэтическое.
ОтветитьУдалить